"Потратили больше обычного": как университеты выходят из дистанта

МОСКВА, 15 фев - РИА Новости. Сколько процентов учебной нагрузки должно приходиться на дистант, а сколько – на очное образование? Об этом в интервью РИА Новости рассказал ректор Уральского федерального университета имени первого Президента России Б.Н. Ельцина (УрФУ) Виктор Кокшаров.

‒ Виктор Анатольевич, вы 10 лет руководите главным вузом Урала, и, наверное, вас уже сложно чем-то удивить. Пандемия и тотальный дистант удивили?

‒ Это был огромный стресс для всей страны и для системы высшего образования, в частности. Мы не были готовы к этому психологически, но надо отдать должное, сумели быстро мобилизоваться. Нам помогло то, что УрФУ является одним из лидеров онлайн-образования в России. На платформе открытого образования у нас выложено 55 курсов, которые набрали более 300 тысяч слушателей по всему миру.

Единственная сложность заключалась в том, чтобы четко определиться с технологической платформой для образовательного процесса. В итоге остановились на Microsoft Teams, перестроив все свои информационные ресурсы. В это было вложены немалые средства, но сегодня наша система позволяет одномоментно и без сбоев проводить занятия с участием более 5 тысяч человек.

Сейчас уже все настолько привыкли в дистанту, что, как показывают наши опросы в социальных сетях, более 60 процентов студентов хотят оставить эту форму обучения. Однако мы считаем, что образование "лицом к лицу" все же необходимо, особенно там, где требуются лабораторные работы и семинары. Студенту нужно общаться с преподавателем, осваивать оборудование, руками создавать продукт.

По факту с 15 февраля мы переходим на смешанную форму обучения.

‒ Вы выявили для себя идеальную формулу для смешенного обучения? Сколько процентов учебной нагрузки должно приходиться на дистант, а сколько – на очное образование?

‒ На мой взгляд, идеальная формула такова: 60 процентов ‒ очное обучение, 40 процентов ‒ дистант, причем дистант, включающий в себя не только онлайн-лекции, но и серьезную работу с электронными ресурсами, виртуальными индивидуальными тренажерами, электронными учебниками и пр. Мы задействуем не только ресурсы нашего университета, но другие образовательные платформы, включая зарубежные. Мало того, что это удобно, это позволяет охватывать большие массы людей и более широко реализовывать индивидуальные образовательные траектории.

Пока по такой формуле в экспериментальном режиме у нас работает отдельно взятый институт, где мы даем студентам не только право выбора определенных модулей или уровней сложности, но даже в базовом ядре на первом курсе им предоставляется возможность самим выбирать уровень сложности программы и скорость ее прохождения. Это важно, потому что абитуриенты все разные: кто-то приходит из сельских школ, кто-то из продвинутых лицеев; нельзя всех разом встраивать в единый курс ‒ кто-то не дотянет, а кто-то потеряет интерес.

‒ Не будет ли дистанционный формат негативно влиять на качество высшего образования?

‒ Если курс построен правильно, то качество обучения будет только выше. На разработку добротного онлайн-курса нужны большие деньги ‒ от 1 до 2 млн рублей. Курс должен быть насыщен серьезным вспомогательным материалом. Зачастую он становится более интересным и результативным, чем живая лабораторная работа.

Как можно изучить металлургические процессы, которые происходят в домнах или мартенах? С помощью виртуальных тренажеров это можно сделать, задав самые разные параметры. При этом никакой реальной аварии, естественно, не произойдет.

‒ В УрФУ есть студенты, которые продолжают требовать частичного возврата средств за коммерческое обучение? Как решается этот вопрос?

‒ Таких студентов у нас было 20 человек. Их основной аргумент ‒ университет на нас экономит. Мы собрали этих студентов и буквально на конкретных цифрах показали, что мы не только не экономим, а напротив ‒тратим больше. Так 180 млн рублей было потрачено в прошлом году на совершенствование информационных систем, закупку нового оборудования, новых программ, на дезинфекционные мероприятия.

Да, мы сэкономили на коммунальных расходах 9 млн руб, но эта экономия сразу была перекрыта другими тратами. Мы закупили 5 500 литров антисептиков, 600 тысяч медицинских масок, дорогие термометры, позволяющие одномоментно проверять температуру сразу у 20 человек.

Плюс ко всему, есть постоянные расходы. Мы не можем разморозить университет и общежития, оставив их без тепла и электричества.

‒ Как прошла зимняя сессия? Кого-нибудь отчислили? Или все-таки преподаватели "сделали скидку" на новый формат обучения?

‒ Да, после зимней сессии у нас будут отчисленные студенты. У них масса накопленных долгов еще с допандемических времен. У них просто нет желания учиться. Какая здесь может быть скидка? Требования ко всем одинаковые.

‒ Каковы главные научные итоги УрФУ 2020 и основные задачи на 2021 год?

‒ В 2020 году мы взяли на себя роль интегратора по реализации крупных научно-технологических проектов. С Росатомом мы выполнили два очень крупных проекта по реакторам нового типа (жидко-соляным реакторам) и химическим методам переработки ядерного топлива. Общая сумма ‒ 500 млн рублей. Для того чтобы реализовать эти проекты, мы объединили большое количество соисполнителей, академических институтов, производственных предприятий.

В этом году мы выходим на аналогичное сотрудничество с целым рядом других крупных организаций, в частности, в области цифрового инжиниринга.

Второе крупное достижение – мы получили право на создание научно-образовательного центра мирового уровня в рамках нацпроекта "Наука и университет". Наш проект "Передовые производственные технологии и материалы" объединяет 58 крупных предприятий Челябинской, Курганской и Свердловской областей.

Проект будет развиваться по нескольким направлениям. Одно из основных связано с аэрокосмическим комплексом: фактически речь идет о создании возвращаемой ракеты-носителя и удешевлении в десятки раз стоимости вывода на орбиту грузов (спутников и пр.).

Еще одно крупное направление ‒ новые типы реакторов и переработка ядерного топлива. Технологии, которые мы отрабатываем, позволяют в 30 раз уменьшить срок полураспада высокорадиоактивного ядерного топлива и в несколько раз уменьшить срок его переработки. На мой взгляд, это позволит России на века закрепить лидерство в ядерной энергетике.